Непобежденные

Размышления после празднования 50-летия Великой Победы

   Вот и отгремел он, юбилей Победы. С чувством глубокого удовлетворения российское руководство записало его в свой актив. Премьер оценил проведенные мероприятия  словом «грандиозно». Мэр столицы не без гордости повторял: «мы обещали – мы сделали» (имея в виду мемориал на Поклонной горе, памятник  Жукову и квартиры московским ветеранам). Президент и силовые министры  остались довольны: оба парада прошли четко, зарубежные гости не допекали  за Чечню и вообще обошлось без эксцессов. Не должны обижаться и ветераны: 16 военачальников времен  войны получили новенькие ордена Жукова и автомобили впридачу, все остальные  - юбилейные медали, часы и по сто тысяч рублей…  Можно вздохнуть с облегчением и вернуться к текущим делам. Уже на третий после праздника день в Москве заседал учредительный съезд движения за  избрание нынешнего правительства во главе с Черномырдиным в новый парламент.
   И все же нынешний праздник не из тех, хоть и грандиозных, но ординарных мероприятий, о которых, поставив «галочку», тут же и забывают. 50-летие Победы в Великой Отечественной войне само по себе есть событие историческое, из которого можно и должно извлечь свои политические уроки. Попробуем это сделать.

   Урок истории. Драматизм ситуации, связанной с празднованием  50-летия Победы советского народа в Великой Отечественной войне, состоял в том, что ни советского народа, ни самого Советского Союза на этот момент уже не существовало. Такая двусмысленная ситуация возникла при этом режиме впервые: ведь ни годовщины Октября, ни другие советские праздники и памятные даты теперь властями не отмечаются. День Победы – единственный праздник, который  режим не в силах был отменить, даже если бы захотел. Но необходимость широко его отметить поставила власти перед целым рядом непростых вопросов.
   На протяжении нескольких последних лет советскую историю, в том числе историю Великой Отечественной  войны, нещадно перекраивали и переписывали. В этой новой, демократического выпуска истории Сталин был приравнен к Гитлеру, власовцы оправданы, а истинные герои опорочены, освобождение Европы представлено ее оккупацией, а Победа практически «подарена» союзниками. Как же после всего этого оценивать юбилейное событие? Какие определения давать этому историческому факту?
   Признаем: правда о войне всегда урезалась и искажалась в угоду политическому курсу и конкретным политическим личностям. При жизни Сталина заслуга в Победе приписывалась главным образом ему лично. При Хрущеве стали делать акцент на роль коммунистической партии как «организатора и вдохновителя» Победы. При Брежневе частично реабилитировали и Сталина, и Жукова, зато и самого Леонида Ильича едва ли не  приравняли к первым полководцам войны. В 1985 году, отмечая 40-летие Победы, Горбачев больше упирал на роль советского народа в целом. Что  же услышали мы в  1995-м  от демократов, которые в свое время обещали сказать настоящую и полную правду о нашей истории, и, в частности, о войне? Где же она, эта правда?
   Ни о партии (словно ее не существовало вообще в те годы), ни о Сталине (как будто  не он всю войну был  Верховным Главнокомандующим), ни даже о Советском Союзе как общности народов и национальностей, вместе защищавших единую Родину, не говорилось в эти дни в официальных речах. Правда о войне образца 1995 года усечена до предела по сравнению даже с той, какая  официально звучала в 80-е годы. Сегодня  она выглядела примерно так: «Победу одержал маршал Жуков». И еще союзники, так непомерно много благодарных слов расточали в эти дни в их адрес. (Хорошо еще, что нынешний президент – не участник войны, а то торжества могли пойти совсем по другому сценарию).
   Выступая на торжественном заседании в Кремлевском дворце, маршал Куликов сделал попытку сказать правду в лицо сидевшим в первом ряду руководителям государства. Он говорил о том, что правда о войне не должна быть однобокой, что нельзя в такой день умолчать о том, что «тот строй, как мы его понимали», создал все необходимые условия и предпосылки для Победы над врагом. Сказано довольно обтекаемо, но все поняли, и зал долго и благодарно аплодировал. Что ж, спасибо хотя  бы за такую правду.
   Вклад же нынешнего российского руководства в воссоздание подлинной истории войны ограничился обнародованием  новых данных о числе жертв, понесенных  в ней нашей страной. Цифра намеренно точная, дабы никто в ней не усомнился, - 26 миллионов  546 тысяч. В последние годы многие авторы буквально соревновались, кто больше назовет, и доходило у иных чуть ли не до 40 миллионов – и все для чего? Чтобы доказать, что цена Победы была слишком  высокой. Чтобы переложить вину за эти жертвы с Гитлера на Сталина.
   Хорошо бы нам дожить до того дня, когда какой-нибудь новый российский лидер публично назовет точное (до человека) число жертв в октябрьских событиях 1993 года в Москве, в чеченской войне, в конфликтах и войнах на всей территории бывшего Союза с начала перестройки.
   «Мильон терзаний» одолевал российские власти в преддверии праздника. Разрешать парад на Красной площади или не разрешать? Ставить там памятник Жукову или не ставить? Подниматься на трибуну Мавзолея или не подниматься? Да, нелегко им пришлось. Какую изворотливость ума надо было проявить, чтобы и демократическую невинность соблюсти, и патриотический капитал приобрести (не за горами выборы!). в результате пришлось мириться со многим из того, что официально давно ими отвергнуто: и  Красной площадью, и красным знаменем, и трибуной Мавзолея,  признав тем самым, что не они диктуют истории, а история дикутет им свои условия.
   Тем более жалкими выглядели ухищрения вроде завешивания гирляндой имени Ленина (будто от этого оно исчезнет из памяти ветеранов, проходящих мимо Мавзолея, или из самой истории), с установкой памятника маршалу Победы не там, где он совершал свой триумфальный выезд, а сбоку припека. Но придет время, и более благодарные потомки перенесу его на место, которое определила ему не московская мэрия 90-х годов, а опять же сама история.

   Урок политики. В дни празднования 50-летия Победы стало ясно, что, несмотря на несколько лет массированной антисоветской пропаганды, не удалось ни перечеркнуть, ни  принизить ее значение. Мир праздновал дни освобождения от фашизма как одно из самых крупных, самых важных событий в истории современности. Впервые столь масштабные торжества прошли в Великобритании, Франции, США, при этом лидеры  этих стран считали  своим долгом отметить ключевую роль Советского Союза в разгроме фашизма.
А вот то, как отмечался юбилей Победы в некоторых государствах Восточной Европы, включая Прибалтику, стало для  всех нас наглядным уроком на тему «нового политического  мышления». Можно сколько угодно винить лидеров этих государств за то, что позволили осквернить могилы советских солдат, что, как в Эстонии, огораживали памятники советским воинам-освободителям, допускали, как Лех Валенса и Вацлав Гавел, оскорбительные выпады в адрес Советской Армии, но надо признать, что виноваты в таком отношении мы сами. То неуважение к нашей Победе, которое они проявили, есть не что иное, как  результат нашего неуважения к самим себе, которое мы демонстрировали всему миру на протяжении последних десяти лет. Разве это не наши не воевавшие политики запросто «сдали» завоевания старших поколений  в той же Европе? На кого же теперь обижаться? Утремся.
   Но в эти же майские дни 1995 года стало, как никогда, ясно и другое: разделить наш народ по национальному признаку так и не удалось. Советский народ как общность людей, связанных одной судьбой, одним прошлым, продолжает существовать на просторах несуществующего Союза. И пока живы люди, родившиеся и выросшие в СССР, они будут ощущать себя именно так – одним народом. И политикам ничего не поделать с этим. Ведь  это они, политики, нагородили  границ между Россией, Белоруссией и Украиной, а люди пересекали эти границы, чтобы обнять однополчан в Бресте, Курске и Харькове и вместе оплакать друзей, погибших за единую Родину и лежащих в нашей общей, неразделенной земле.
   В дни, когда отмечалась Победа над фашизмом, посягнувшим на территориальную целостность СССР, факт распада Союза в 90-е годы воспринимается по-новому остро и болезненно, как чудовищный и кощунственный. По духу, по настроению этих дней люди были, как никогда, близки к новому объединению, к возвращению в единую семью. Потому что: «Когда мы вместе, мы непобедимы».
   Чужими, неуместными выглядели политики на этой трибуне, на этой площади, среди одетых в советскую форму боевых генералов и маршалов, среди фронтовиков с советскими орденами и медалями на груди, среди красных знамен с названиями фронтов: «1-й Белорусский…», «2-й Украинский…» Не им бы, разрушившим страну, победившую фашизм, принимать парад ветеранов, не им, сделавшим нищим поколение фронтовиков, вручать эти юбилейные медали, не им пускать умильную слезу при виде стариков, которых еще недавно они же называли «красно-коричневыми». Не их эта Победа. С ними мы бы далеко не уехали на той войне.

   Урок нравственности.  Нелегким был выбор и у главных героев праздника – ветеранов. Идти или не идти на официальный парад, принимать или не принимать официальные награды, в конечном счете, признать или не признать за нынешними руководителями России право вершить торжественный ритуал. Это был скорее нравственный, чем политический, выбор.
   Боже меня упаси   судить этих людей. Я не верю в лояльность ветеранов нынешнему режиму, это было бы  противоестественным. Но далеко не каждый, осуждая в душе случившйеся в нашей стране переворот, готов  - в силу возраста, состояния здоровья, характера – проявлять свое несогласие  в какой-либо открытой форме. Многие не делают этого лишь потому, что боятся навредить детям, внукам.
   Не следует поэтому воспринимать происходившее 9 Мая на Красной площади как парад ветеранов, поддерживающих режим, а шествие от Белорусского вокзала к Лубянской площади как парад ветеранов, оппозиционных властям. Я уверена, что в их понимании политической ситуации в стране нет существенных различий. Как сказал один из участников официального парада: « Я иду туда потому, что я дожил до этого дня, который слишком много для меня значит, и это, наверное, последняя возможность пройти по Красной площади в строю…».
   Думаю, в этом все дело. Для людей этого поколения парад 9 Мая 1995 года, может, действительно последний. К следующей круглой дате их останется совсем немного.
   Наверняка у тех, кто шел в тот день от Белорусского, тоже было ностальгическое желание поучаствовать в последнем параде. Но, во-первых, не всех туда приглашали, был отбор, были ограничения. А во-вторых, чувство неприятия режима у многих ветеранов пересиливает, и свой последний долг они видят как раз в том, чтобы открыто заявить свой протест, свое несогласие с разрушение страны, за которую они воевали. Это их право, это дело совести каждого ветерана. Ни те, ни другие не виноваты, что их разделили, как до этого разделили весь народ, всю страну. Главное, чтобы сами они не держали зла друг на друга, не считали других отступниками. Уж им-то делить нечего.

   Урок патриотизма.  И все-таки это был праздник! Казалось, мы уже разучились праздновать, сама жизнь не располагает к этому. У нас отняли прежние праздники – 1 Мая и 7 ноября, а праздновать Рождество и Пасху мы в большинстве своем не умеем (если даже президент их путает...). День 9 Мая стал последним чисто советским праздником,  который мы отметили в совсем уже другой, несоветской жизни. И оказалось: ничего не забыто, все наши традиции живы – и уважение к старикам, и почтение к могилам и памятникам, и поклонения Вечному огню, и те же парады.
   Последние пару недель телевидение отдало все свои каналы и все эфирное время военным фильмам, песням военных лет, встречам с ветеранами. Это был беспрецедентный по нынешним временам урок патриотизма. Каждая фирменная передача сделала свой «военный выпуск». Порой это плохо стыковалось: новомодное название и военная тема, например, «Шарман шоу» - концерт песен фронтовых лет. Ничего  себе, «Шарман», ничего себе «шоу»! Порой нас ожидали горькие открытия, как на передаче «Поле чудес», когда внуки  и правнуки знаменитых военачальников и героев войны не смогли рассказать о своих дедах: кем был, где воевал, как стал героем? А чему ж тут удивляться!? Не само ли телевидение воспитывает детей исключительно  на американских боевиках и мультиках?  Многие из них благодаря празднику Победы впервые увидели «Повесть о настоящем человеке», услышали «Катюшу».
   Встреча с искусством военных лет была – и не только для ветеранов, но и людей других поколений, и даже, кажется, для самих артистов – как глоток чистого , свежего воздуха. Даже самые «крутые» рок-исполнители, вроде группы «На-На» взяли в репертуар военные песни и с ними открылись нам с новой, неожиданной стороны. Но  стыдно признавать: к такой великой дате, как 50-летие Победы, не создано ни одного фильма о войне – ни художественного, ни документального (крутили все те же «Семнадцать мгновений…» и «Обыкновенный фашизм»), не написано ни одной новой песни. Интересно, что играли бы в эти дни духовые оркестры по все России, если бы  двадцать лет назад Д. Тухманов не сочинил  «Этот день Победы…»?   
   И все-таки это был праздник! Лишний раз подтвердилась наша врожденная склонность к коллективизму: мы и горевать, и праздновать привыкли вместе, всем миром. Таким и было многотысячное народное шествие вниз по Тверской – не зажатое официальными рамками, не заорганизованное, не отрепетированное заранее и от того дающее наиболее полное ощущение собственной  свободы и независимости. Это была, пожалуй, самая мощная за последние годы (как бы ни занижали ее численность органы правопорядка) демонстрация патриотических сил, подтвердившая: силы  эти не иссякают, с каждым днем полнятся.
   ...Праздник позади. Но мысли и чувства, с ними связанные, не отпускают. В эти дни мы пережили нечто большее, чем просто юбилей. Быть может, это был момент той самой истины, которую так мучительно последние годы искало наше общество. Она явилась нам, простая и великая, и оказалась до боли в сердце знакомой, дорогой, незабытой. Десять лет ее вытравливали из нашего сознания, десять лет нам внушали чувство национальной неполноценности, десять лет нас приучали к мысли об ущербности того народа, к которому все мы волею судьбы принадлежим.
   Но настал этот День Победы – и стало ясно: ничего из этого не вышло. Как ни старались, а «пересадить» народу – победителю психологию побежденных так и не удалось. В эти майские дни тысяча девятьсот девяносто пятого года сама история вновь расставила все по своим местам. И нам дано было заново испытать это почти забытое, щемящее чувство гордости за свою великую Родину, ощущение  своей кровной принадлежности к народу – победителю. Народу,  который  и сегодня остается непобежденным. 

20 мая 1995 года