» » » » » » » » » » »
|
Шуры-муры, или Национальные особенности курортной любви
После обеда условились снова собраться в дальней беседке. При этом дамы настаивали, чтобы на сей раз не было никаких «страшилок» – про утонувших в шторм или унесенных на надувном матрасе в открытое море, а рассказывать исключительно что-нибудь романтическое, про любовь. И вот сошлись и уселись по кругу в белой ротонде, которая замыкала собой сосновую аллею и как бы нависала над морем. В море шипел и пенился стихающий шторм, но пляж был еще закрыт для купаний, и отдыхающие слонялись бесцельно по территории, сидели в спрятанных между деревьев беседках, ждали, когда установится погода. Три изрядно загоревшие женщины вместе выглядели живописно: лиловый балахон (брюнетка), ярко-оранжевый спортивный костюм (рыжая) и сарафан цвета морской лазури (блондинка). Мужчины, одетые почти одинаково – в джинсы и светлые футболки, – сильно отличались друг от друга оттенком кожи: один был дочерна загоревший, второй – весь красный, успевший лишь обгореть; третий – совсем еще бледный, видимо, из вновь прибывших. Сначала немного поспорили, кому начинать. Дамы, которые и затеяли эту игру, никак не хотели рассказывать первыми. Тогда вызвался начать один из мужчин – самый смуглый, самый худой и самый небритый. – Только предупреждаю: у меня история не слишком романтическая, скорее - курьезная. Это ничего? – Ничего, валяйте! – сказали красный и бледный. Дамы расслабились и приготовились слушать.
Рассказ загорелого господина
- Лет семь назад отдыхал я здесь же, в Сочи, в санатории «Кавказская Ривьера». И так же, как сейчас один, без жены. Был я тогда помоложе и, когда ехал сюда, в поезде еще решил, что раз уж так получилось, надо этот шанс использовать. И в первый же день, чтобы времени зря не терять, познакомился на пляже с симпатичной такой женщиной. Она тоже одна отдыхала, ну, и завязались у нас с ней известные отношения, и стали мы везде вместе ходить – на танцы, в кино, на пляж, а вечером она ко мне в номер приходила и, бывало, оставалась, а бывало, что побудет часов до одиннадцати и уходит, говорит, перед соседкой ей неудобно. Она в двухместном номере жила, а я один. - Дама хоть интересная была? – подмигнул рассказчику краснолицый. - Ну, не дама с собачкой, конечно, но тоже ничего. Библиотекарша из Норильска. Женщины многозначительно переглянулись, а темнокожий продолжал: - И поскольку я был один, в столовой посадили меня к семье из трех человек: муж, жена и мальчишка лет десяти. Ну, за обедом, как обычно, разговоры всякие, и женщина, соседка по столу, у меня спрашивает, почему, мол, вы один, без супруги отдыхаете. Я говорю, что жену с работы не отпустили, но, возможно, она позже приедет, и последнюю неделю мы вместе будем отдыхать. Я вообще-то просто так сказал, но проходит две недели, и вдруг от жены телеграмма, что дали ей, наконец, отпуск и она едет ко мне. Что поделаешь, я этой своей знакомой не без сожаления говорю: так, мол, и так, придется нам прекратить хождения. Она говорит: жалко, конечно, очень ты мне понравился, но семья есть семья, так что я не в обиде. Надо ж, думаю, хорошая какая женщина попалась, с пониманием, а то ведь всякие бывают. И вот за обедом или там за ужином, я не помню, объявил я своим соседям по столику, что на днях приезжает моя законная супруга. Они говорят: очень хорошо, приятно будет познакомиться. Надо сказать, что они на мои шуры-муры особого внимания не обращали, они всё больше по экскурсиям – Агурские водопады, Воронцовские пещеры, дендрарий... - А вы сами, значит, не интересуетесь? – съехидничала одна из дам. - Почему не интересуюсь? Просто я все это в прошлый раз видел, когда с женой отдыхал. - А, ну-ну… - Разрешите продолжать? Так вот, вечером после этого разговора стучится кто-то ко мне в номер. Открываю – стоит мальчишка, сынок моих соседей по столу. Я говорю: - Тебе чего? А он, паршивец, смотрит на меня ясными такими глазками и говорит: - Дядя, а сколько вы мне дадите, чтобы я вашей жене ничего не сказал про ту тетеньку? Я говорю: - Что-о-о? Ах ты…! Да я тебе сейчас уши надеру и к родителям отведу! А он: - Да? Ну, как хотите. А ваша жена тоже такая жадная? В общем, я подумал-подумал и решил, что дешевле будет откупиться от пацана. Полтинник ему дал, взял с него слово, что будет помалкивать, и назавтра на всякий случай пересел от них за другой столик.
На этом загорелый и небритый господин прервал рассказ и обвел взглядом сидящую в ротонде компанию. - Ну? Теперь угадайте, что было дальше. Дамы заохали, зацокали, одним словом, оживились. Первой высказалась брюнетка, похожая в своем лиловом балахоне и сложно закрученной чалме того же цвета, на спелый баклажан. - Должно быть, - сказала она низким голосом, - гадкий мальчишка все-таки выдал вас жене, в результате чего вы имели большие неприятности и… - Ничего подобного! – перебил ее рассказчик. - Тогда, наверное, он продолжал вас шантажировать и вымогать денежки до конца отпуска! – предположила вторая дама, рыженькая, нестерпимо шелестя тонким оранжевым спорткостюмом. - Еще чего! – весело огрызнулся рассказчик. Третья дама, в открытом сарафане цвета морской лазури и маленькой соломенной шляпке, долго ничего путного не могла сообразить, наконец, без всякой уверенности спросила: - А может, всё обошлось? - Допустим. Но - как? Морская лазурь пожала голыми плечиками: - Даже не представляю … По установленным дамами правилам, мужчины не имели права отгадывать, если рассказывал кто-то из них. Посему они только слушали и молча ухмылялись. - Ладно, мы сдаемся, - сказала дама в лиловой чалме. - Рассказывайте, чем там у вас кончилось на самом деле. - А кончилось гораздо проще, чем вы думали. Жена так и не приехала – билет не смогла достать. Вы ж помните, что раньше творилось в кассах, тем более - июль месяц, южное направление. - У-у-у… - разочарованно протянули дамы. - Минуточку, это не все! И вот, когда я окончательно понял, что тревога была ложная, я, естественно, захотел возобновить отношения с той норильчанкой. Сунулся, а она мне, знаете, что ответила? Прости, говорит, дорогой, но я уже нашла тебе замену! Как замену? А так, что жаль мне тратить зря последние отпускные денечки, поскольку впереди меня ждет долгая и одинокая полярная ночь! А? Каково? А вы говорите: любовь… Никакой любви на курорте не бывает. А то, что вы называете «курортный роман», на самом деле – обыкновенные шуры-муры, сегодня с одним, завтра – с другим. - Ладно, ладно, сами вы хороши! – загудела на него лиловая чалма. – Жена вот-вот приедет, а он туда же, хоть что-нибудь, да урвать! Небось, и после библиотекарши не сильно-то скучал, нашел какую-нибудь… парикмахершу. - А как вы хотели? Не пропадать же отпуску! Кстати, вы угадали, она была парикмахерша. Из Магадана. - Что вы говорите! В таком случае мы выиграли. 1:0!
Спустя несколько минут, в течение которых улеглись хихиканье дам и смущенное покашливание рассказчика, рыжая дама в шелестящем спорткостюме сделала следующее заявление: - А я не согласна, что на курорте любви не бывает! Вот у меня приятельница ездила в прошлом году на море с собственным мужем. Так что вы думаете? У них там такая любовь началась, как в первый год женитьбы. Они, правда, дикарями отдыхали, жили в палатке, ночью голыми купались, при луне. Представляете? Ну, и… прямо, как молодые. Откуда что взялось. - Ха! – сказал господин с обгоревшим лицом. – Чем же им еще было заниматься в палатке? Ни телевизора, ничего! - И вообще, – поддержала его дама в лиловом. - С мужем – это никакой не курортный роман, а обыкновенный отпуск. - В том-то и дело, что необыкновенный! – защищалась оранжевая. - Ну, пусть необыкновенный, но все равно – с мужем не считается. - Хорошо, а не с мужем может быть любовь? - На курорте? Ой, не смешите меня! – продолжала гнуть свое лиловая. -Вы как будто не знаете, для чего мужчины сюда без жен ездят! Слышали, что наш уважаемый визави только что рассказывал? У них программа-минимум - развлечься, отдохнуть от семьи, попробовать чего-нибудь свеженького, желательно - помоложе. Но при этом учтите: на будущее они никогда ничего не обещают, и как только вы станете задавать им вопросы типа: «А ты мне позвонишь? А ты мне напишешь? А мы еще встретимся?», они от вас тут же и сбегут. Так что называйте это как хотите: если вам не нравится слово «шуры-муры» (мне самой оно не нравится), пусть будет интрижка, флирт, курортный роман, но только не любовь, я вас умоляю! - Ну, так и быть! – сказала оранжевая, решительно откинув назад растрепанные рыжие волны. -Не хотела я рассказывать, да уж, пожалуй, расскажу! Дело в том, что у меня самой в жизни случилась именно такая любовь. Курортная! - О! – обрадовался не успевший загореть господин. – Это поинтереснее, чем вести пустой спор о терминах. Мы вас очень внимательно слушаем!
Рассказ дамы в оранжевом
- Было это еще во времена Союза. Дали мне путевку в дом отдыха в Пицунду. И познакомилась я там с одним человеком из Москвы, сама я, как вы знаете, живу в Саратове. Звали его Сергей. Красивый был очень – волосы темные, глаза голубые, высокий, подтянутый, прямо атлет. Дома у него, конечно, семья, дети, как и у меня, впрочем. Мы с ним как-то сразу друг друга заметили и сначала все смотрели издали - я на него, а он – на меня, как будто удивлялись, а где-то на третий-четвертый день нашего там пребывания уже сошлись. И так сошлись, что просто минуты одной друг без друга не могли находиться. А чтобы отдыхающие на нас не косились, мы все время уединялись – то в рощу пойдем, там великолепная самшитовая роща была, бродим, гуляем, то по берегу уйдем далеко-далеко, и практически ни с кем не общались. Он меня «золотой рыбкой» звал. Мне тогда двадцать семь было, а он на пять лет старше. Вскоре нас вычислили, и пошли разговоры всякие, и дошло до главврача. А главврачом там был симпатичный такой пожилой абхаз, Томаз Георгиевич. Вот он приглашает нас обоих к себе в кабинет и говорит: - Уважаемые! Я человек кавказский, мне ничего объяснять не надо, но люди здесь разные отдыхают, кому-то не нравится, когда у них на глазах шуры, амуры… А Сережа ему: - Томаз Георгиевич! Я люблю эту женщину. У меня сразу слезы, ведь мне самой он еще ни разу этих слов не говорил. Главврач посмотрел внимательно на него, на меня и вдруг достает из ящика стола ключи и отдает их Сергею. Вот, говорит, это номер на третьем этаже, в самом конце коридора, он свободен, можете им располагать. - Ничего себе! – присвистнула лиловая чалма. - Да, представьте! И с тех пор мы каждый год приезжали туда, и каждый раз этот замечательный главврач разрешал нам поселяться вместе. Зимой мы переписывались до востребования и перезванивались, ждали лета, а летом был у нас совершенно сумасшедший месяц счастья. Персонал к нам привык и уже не обращал внимания, а отдыхающие, те просто считали, что мы – муж и жена. И так продолжалось целых пять лет, пока однажды…
Тут золотая рыбка умолкла, отвернулась и стала смотреть на море, взволнованная, как видно, собственными приятными воспоминаниями. - Ну, господа, думайте! - скомандовала вместо нее лиловая чалма. По правилам, именно мужчины должны были отгадывать конец истории, рассказанной дамой. Мужчины молчали, слегка озадаченные. Первую попытку сделал господин, обгоревший на солнце – самый упитанный и самый безволосый, так что красным цветом горели у него не только гладкие щеки, но и такая же гладкая лысина. - Я подозреваю, - вкрадчиво начал он, - что ваш муж в конце концов узнал обо всем и больше не стал отпускать вас одну на юг. Честно говоря, я очень удивляюсь, как он вообще… - Вы не угадали, - отрезала дама в оранжевом. - А, ну, тогда, вероятно, жена вашего возлюбленного, все узнала и неожиданно нагрянула в Пицунду. - И вы не угадали, - вежливо улыбнулась рыженькая небритому, загорелому господину. Наступил черед самого бледнолицего, который после дополнительного размышления сказал следующее: - Поскольку, как только что выяснилось, ни муж, ни жена ничего не узнали, логично было бы предположить, что ваш…э-э… нетипичный курортный роман продолжается до сих пор. Однако вы отдыхаете здесь одна, значит, это предположение неверно. Так же, как и то, что вы оба развелись и стали жить вместе, иначе вы опять же были бы здесь не одна. Есть еще третья версия, так сказать, политическая. Вы сказали, что дело происходило в Пицунде в те еще времена, то есть, до 1991 года. Как известно, вскоре после этого в тех местах началась война, следовательно, ездить туда вы больше никак не могли. Возможно, вы просто расстались? - Вы угадали, - сказала золотая рыбка с большой грустью. – Только причина была совсем не политическая. Все случилось еще до того, как раз в самый последний спокойный год. - Сделайте одолжение, расскажите. - Последний раз мы встретились в Пицунде летом 1990 года. И узнали, что прежнего главврача и нашего благодетеля еще зимой отправили на пенсию, а на его место назначили нового, вернее – новую, так как это была женщина, присланная не то из Сухуми, не то из самого Тбилиси. Поначалу нас поселили по старой памяти в тот самый номер, где мы всегда жили, в конце коридора на третьем этаже, но прошло несколько дней, и об этом узнала каким-то образом новая начальница. Произошел скандал. Одну сотрудницу, ту, что нас оформляла, уволили, еще двоих наказали, а нам предложили немедленно расселиться в разные номера или покинуть дом отдыха. Да еще пригрозили сообщить по месту службы. - Бедные! Что же вы сделали? – всплеснула маленькими ручками дама-морская лазурь. - В тот же день ушли на частную квартиру. Томаз Георгиевич нас приютил в своем доме. И все бы ничего, но там была довольно большая семья – сыновья, невестки, внуки, и хотя он отдал нам лучшую комнату, мы не могли себя чувствовать свободно, нам все время казалось, что мы их стесняем, да и сами стеснялись чужих людей. Словом, все уже было не то и не так. Сергей очень нервничал, и дня через три говорит: давай уедем. Что я могла сказать? Давай, говорю. - А почему вы в гостиницу не пошли? - Что вы! Какая гостиница? Кто бы нас в те времена вместе поселил, да и попробуй, сними в разгар сезона хотя бы один номер! Пришлось уезжать раньше срока, и отпуск, можно сказать, пропал. - И больше вы с ним не съезжались? - Нет. Но мы перезванивались - сначала часто, потом, правда, реже, и всё ждали, как он говорил, лучших времен, но… - Выходит, я был прав, - заключил бледнолицый господин. – Окончательная причина вашего разрыва, как ни крути, политическая! - Ах, при чем тут политика!- поморщилась дама, похожая на баклажан, и, обернувшись к рассказчице, спросила строго: – А вы действительно любили этого человека? - Я и сейчас его люблю. - Ну, разумеется. А он вас? Оранжевая смутилась. - Не знаю, как сейчас… Но тогда – да, любил, и очень любил. Мы ведь в тот последний год договорились, что разведемся оба. Я развелась. А он не смог, что-то помешало. - Когда любят, милочка моя, - ничто не помеха. Ни расстояние, ни семья, ни тем более, какая-то там политика. Просто человек не захотел усложнять себе жизнь. Пока все само собой устраивалось – путевки, ключи от номера, добрый главврач - он пользовался. Дома весь год – одна жена, летом, на курорте – другая. Удобно, приятно! А вот когда понадобилось что-то решать – он и дал слабака. - Зачем вы так говорите? Вы же его не знаете! – обиделась рассказчица. - Да знаю, знаю, все они одинаковые! - Не хочу никого защищать, - заметил темнокожий господин, - но время для развода – 91-й год - действительно было не самое подходящее. Лиловая чалма пропустила это замечание мимо ушей и продолжала поучать рыженькую. - А знаете, милочка, может, и хорошо, что все кончилось именно так. Что ни делается – к лучшему. Женись он на вас тогда, еще неизвестно, что бы из этого получилось. Ведь что такое, в сущности, курортный роман? - Да, что? - Слушайте меня внимательно. Курортный роман – это временная связь между двумя свободными в данный момент людьми с целью отдохнуть от рутины семейной жизни и без всяких претензий друг к другу в дальнейшем. Последнее – самое важное! Потому что как только начинают искать продолжения своих летних приключений – так и начинаются драмы и трагедии. Я вижу, милочка, вы мне не верите. А вот я вам сейчас расскажу одну историю, и тогда вы все окончательно поймете. Кстати, счет 2:0 в нашу пользу. - Кто б сомневался, - сказал загорелый.
Рассказ дамы в лиловом
- А история такова. Один мужчина познакомился вот так же, на курорте, с молодой особой. Причем он отдыхал, а она жила тут и работала массажисткой в туркомплексе «Дагомыс». Когда это знакомство произошло, ему было хорошо под сорок, а ей всего лет 20. И вот он, мало, что каждый отпуск стал тут проводить, так еще и в межсезонье при всяком удобном случае мотался из Москвы в Сочи. И долго это все тянулось, намного дольше, чем у вас. Ну, эта девушка стала постарше, ей уже лет 25-26 было, и стала она его донимать, чтобы он на ней женился. Я, говорит, тебе свои лучшие годы отдала и все такое. А у него - семья, сын. Сына он бросать никак не хотел. И как-то сдуру пообещал ей, что вот доучит его, поставит на ноги, тогда с женой разведется, на ней женится и заберет ее в Москву. Она ждет. И приходит время, когда сын вырос, женился, а жена, соответственно, постарела. И тут он решился. Объявил свое решение жене, которая и так давно все знала, но терпела. А когда он ей объявил, она ему высказала, конечно, все, что о нем думает, но силой удерживать не стала. И вот он развелся и сразу же женился на этой молодой, которой, впрочем, уже под тридцать было к тому времени, купил однокомнатную, а жене оставил большую квартиру, что было с его стороны, конечно, благородно. И стали они жить. И вот тут начинается самое интересное, ради чего, собственно, я вам все это и рассказываю. Эта новая его жена, которую он почти десять лет знал, и, как ему казалось, любил, предстала вдруг перед ним совершенно в ином свете. Ведь, когда он к ней приезжал, у них как все было? Он снимал номер там же, в Дагомысе, она к нему приходила, они шли на пляж, купались, загорали, вечером – ресторан, словом, каждый раз не жизнь, а праздник. И она, эта женщина, так и ассоциировалась у него с праздником. К тому же, пока она была любовницей, она себя вела более или менее скромно, что называется, знала свое место. Но как только она стала законной женой, с ней случилось что-то невероятное. Во-первых, у нее от столичной жизни, видимо, немного крыша поехала, девушка, что ни говорите, была из провинции. Она стала им командовать, помыкать, требовать, чтобы он ее туда повел, сюда повел, и, если он отказывался, она ему закатывала немыслимые сцены и истерики. «Зачем ты меня привез в Москву, чтобы я тут в четырех стенах сидела?!» - так она ему орала. Между прочим, она на его счет тоже заблуждалась по-своему. Она-то думала, что он всегда такой заводной, каким она его в Сочи знала. А оказалось, что он любит на диване поваляться, у телевизора, книжку почитать. К тому же он привык, чтобы дома чисто было, уютно, обед приготовлен, рубашки наглажены. А тут – все вверх дном, все валяется, носков найти не может. Вообще, она оказалась не хозяйка, то есть совершенно, готовить не умела, он сам себе яичницу жарил. И не мудрено: до тридцати лет девушка не знала, что такое муж, семья, привыкла по гостиницам и ресторанам шастать. Короче говоря, очень скоро он уже не рад был и стал понимать, что, наверное, совершил большую ошибку, что одно дело – отношения на курорте и совсем другое – повседневная жизнь, а ведь с этой стороны он ее совсем не знал. Пожили они так с полгода, помучились и оба поняли, что ничего у них не получается. Он стал мало бывать дома, проводить время на работе или с друзьями, она тоже неизвестно где стала пропадать. И наконец случилось то, что должно было случиться. Однажды он заехал днем домой и застал ее с каким-то совсем уж молодым человеком, как позже выяснилось, соседом по лестничной клетке. Произошла безобразная сцена, во время которой она кричала, что он ей всю жизнь испортил и что пусть выметается из квартиры, а он ей в ответ на это залепил по физиономии – впервые за все время их отношений.
Рассказчица в баклажановом балахоне остановилась и с такой неприязнью посмотрела на сидящих перед ней мужчин, будто это они, все трое, были героями только что рассказанной ею истории. - Ну? И чем, по-вашему, все это должно было кончиться? Мужчины переглянулись и хором сказали: - Разводом. Рассказчица удивилась, но виду не подала. - А потом? - Должно быть, к старой жене вернулся, - сказал господин с обгоревшей лысиной. Дама в лиловом никак не ожидала такого скорого и точного ответа и пробормотала с досадой: - Надо же. Просто такое впечатление, что вы с ним знакомы. - Мы даже не знаем, про кого вы говорите, - сказал бледнолицый. - Хотя одна догадка имеется. - Оставьте ее при себе. Счет 2:1, и закончим на этом. Но не тут-то было. Глаза обеих дам блестели любопытством. - И неужели старая жена его пустила? – спросила блондинка в лазурном сарафанчике, и на лице ее отразилась смесь удивления и брезгливости. - Ясное дело, пустила! – усмехнулся краснолицый. – Это ж какое для нее торжество было – от молодой вернулся! - Во-первых, старая жена – не такая уж старая, - уточнила дама-баклажан. – А во-вторых, сами посудите: куда ж его было девать? Однокомнатная – тю-тю. Сам, считай, на улице остался. Жалко. - Значит, это вы про своего мужа рассказали? – с торжествующей улыбкой спросила рыжая дама. - Про своего, милочка. - И что же, расписались с ним по новой? - Не сразу, но расписались. - И все хорошо с тех пор? – с деланным сочувствием продолжала допытываться оранжевая. - Как вам сказать… Через год он опять завел любовницу, еще моложе той. Черного кобеля не отмоешь добела. - Теперь понятно, почему вы так настроены против курортных романов. - Ну, допустим, на этот раз у него роман служебный. Да я и не против, может, оно и нужно, даже в некотором смысле полезно – для встряски организма. Все мы не безгрешны. Но! Всему свое время и место. Последние слова мужчины встретили одобрительными ухмылками, а дамы только плечами пожали: мол, вас не поймешь.
Между тем, море мало-помалу утихомирилось, улеглось, и на пляж потянулись уже самые нетерпеливые отдыхающие - если не купаться, то хотя бы полежать на камнях: как известно, солнце посылает загар даже через толщу облаков. В ротонде становилось жарко, и рыжая расстегнула молнию на своем шелестящем спорткостюме, под которым обнаружилась обтягивающая желтая маечка с надписью «Sochi» поперек груди. Лиловая, в свою очередь, размотала чалму и оказалась действительно брюнеткой, но крашеной. Только дама, одетая в лазурный сарафанчик, ничего не сняла и не расстегнула, ей и нечего было снимать, кроме маленькой соломенной шляпки, но та сидела прочно, как гриб. Сама же дама о чем-то сосредоточенно думала.
- Я так полагаю, - повел разговор дальше господин, обгоревший на солнце, - что все эти курортные похождения – это сугубо наше, российское, там этого нет и быть не может. - Отчего же? Что ж там люди не отдыхают, что ли? – удивилась желтая маечка. - Отдыхать-то они отдыхают, и получше нашего, только у них при этом наших проблем нет. - Что вы имеете в виду? - А то, что им лето или зима – все одно. Они любовью занимаются где хотят, когда хотят и с кем хотят, и ни перед кем не отчитываются. У них до этого никому дела нет, и штамп в паспорте никто не проверяет. Так что «курортный роман» - это чисто наше, совковое. Потому что только на курорте, вдали от начальства, месткома, семьи и бабок у подъезда бедный наш гражданин и мог себе позволить немного свободной любви. - А как же тогда служебный роман? – спросила дама, оставшаяся без чалмы. - Между прочим, наблюдается сплошь и рядом. - Служебный роман и роман курортный – это две большие разницы. - А по мне, так это абсолютно одно и то же, - не унималась лиловая. -Что там супружеская измена, что тут. В чем разница-то? - Ну, как же. Служебный роман зреет долго, исподволь, потом так же долго тянется, потом мучительно долго не может закончиться, а когда заканчивается, всегда остается неприятный осадок, - пустился в объяснение обгоревший господин. -А роман курортный? О! Это совсем другое! Возникает быстро (нет же времени на долгие ухаживания), протекает бурно, заканчивается строго в срок, отведенный путевкой, и всегда остается приятное воспоминание. Притом учтите: любовь в городе и любовь на лоне природе – это далеко не одно и то же. В городе пока до раздевания дойдет! А тут сразу с этого начинается – лето, пляж, все полуголые ходят. Ну, где еще, как не на курорте, простой советский гражданин мог видеть столько раздетых женщин? У нас же раньше ни в журналах, ни в кино, ни на телевидении - нигде ничего такого народу не показывали, правда? Пардон, бордели еще в 1917 году закрыли. Стриптиза в помине не было. За порнуху посадить могли. Да что там говорить, некоторые и дома-то ничего подобного не видели. Мне один приятель рассказывал, что у него жена всю жизнь переодевается за дверкой шифоньера и спит в ночной рубашке, он с ней двадцать пять лет живет и толком ни разу ее голой не видел. Оранжевая дама хихикнула, а лиловая сказала: - Ничего удивительного. Я сама, пока мы молодые были, не могла себе позволить, не потому, что стеснялась, а сами посудите: одна комната, мы с мужем, мама моя и ребенок. А теперь, когда и мамы давно нет, и сын отдельно живет, и квартира трехкомнатная, возраст уже не тот, чтобы голышом ходить, хотя бы и перед собственным мужем. - Вот потому он от вас и ездил в Сочи, к молодой любовнице, - вставил темнокожий, за что тут же удостоился испепеляющего взгляда. - Но дело даже не в том, где и при каких обстоятельствах простой гражданин мог наблюдать раздетых женщин, - продолжал рассуждать обожженный солнцем. – Просто воспитали нас так, что в большинстве своем, люди мы законопослушные и закомплексованные. Раз в году на курорте только и отводили душу! - Раз в году, говорите? – неожиданно отозвалась блондинка в соломенной шляпке и лазурном сарафанчике, самая тихая из трех. - Хорошо, вот я вам про себя расскажу случай. - Я уж и не надеялся вас услышать, - послал ей нетерпеливый взгляд господин, не успевший загореть.
Рассказ дамы в лазурном
- Было это… Впрочем, неважно, когда. Отдыхала я на турбазе «Сокол», это прямо в центре города. Комната на двоих, соседка моего возраста, откуда-то из средней полосы, не помню. Шустренькая такая, как вечер - она накрасится, нарядится и – на танцы. Танцы у нас там через вечер были. Вечер – танцы, другой вечер – кино. С танцев обязательно идет с кем-то гулять в город, к поющим фонтанам или на набережную, туда, где маяк. Является домой за полночь, а то и под утро. Я ничего у нее не спрашивала, какое мне дело, хотя и не по себе было, она приходит такая всегда довольная, мурлычет прямо, валится на кровать, руки за голову и лежит, млеет. Я себя рядом с ней чувствовала немного ущербной, потому что она пользуется успехом, а на меня мужчины вроде как ноль внимания. Хотя один довольно молодой еще человек (думаю, он был моложе меня лет на пять) в мою сторону, как мне казалось, поглядывал, и мне самой он немножко нравился. Но никакой инициативы он не проявлял, а я – тем более. У меня вообще было какое-то предубеждение против всех этих курортных романов, я их, честно говоря, остерегалась. И вот эта моя соседка, Люба ее звали, как-то раз говорит: - Ты не будешь возражать, если мы вечером в нашей комнате посидим, отметим мой день рождения? Я говорю: - А у тебя день рождения сегодня? - Да нет, - говорит, - у меня уже был, в феврале, это я нарочно, чтобы одного человека пригласить. Я все куплю и посидим, не возражаешь? Они вдвоем с соседом придут. Я согласилась. Неудобно же отказывать, да и интересно было посмотреть, как она это все делает, как она себя держит с мужчинами. Вот вечером она накрыла столик журнальный – коньяк поставила, конфеты, яблоки-груши, сыр нарезала, пирожные с кремом, сама принарядилась, накрасилась, как всегда. Ну, я тоже приоделась и даже волосы накрутила, все-таки гости. И приходят они. Один новенький, буквально дня два как приехал, а второй… Я глянула и чувствую: краснею. Тот самый молодой человек, который мне давно уже нравился. Ну, познакомились. Этого, «моего», Алгис зовут, то есть он, оказывается, прибалт. То-то я смотрю, что он такой светлый весь, не похож на наших. Выпили, разговорились, шуточки всякие, смех, смотрю: Люба моя уже жмется вовсю к этому новенькому. Мне как-то не по себе стало, не знаю, куда глаза деть. Алгис почувствовал, что мне не слишком нравится, и говорит: - Хотите, прогуляемся? Люба тут же: - Вот-вот, пойдите, прогуляйтесь часок, а мы тут пока приберем, - и хихикает многозначительно. Пошли мы гулять. Он мне про себя стал рассказывать, что живет с родителями, и девушка есть, но жениться пока не собирается. Я тоже про себя рассказала и зачем-то соврала, что замужем. Сама не знаю, зачем, может, чтобы он не подумал, будто я им так уж интересуюсь. После этого вечера мы с ним стали здороваться и иногда перебрасываться парой фраз, а однажды даже танцевали, правда, я сама его пригласила на белый танец. Но и только. У Любы же вовсю бушевал роман с тем новеньким, и часто приходилось мне или Алгису освобождать для них «плацдарм» (их комната была через стенку от нашей и балконы рядом). Тогда я шла гулять по Платановой аллее, а Алгис обычно в таких случаях спускался к морю. Наконец у Любы моей вышел срок, и надо было ей уезжать домой. Тут она меня просит, чтобы я ушла на всю ночь. Куда ж я уйду? Она говорит: ну что ты, как маленькая, в самом деле? Иди к Алгису, или пусть он сюда идет, а я туда. Я говорю: ты с ума сошла, я не могу, с какой стати и вообще… Она говорит: - У вас что, до сих пор ничего не было с ним? Ну, ты даешь! У тебя же через три дня путевка кончается! Я бы таких, как ты, вообще на курорт не пускала, место только занимаешь! Я говорю: раз ты так, я вообще никуда из комнаты не уйду. Не знаю, как уж там они устроились, к нему ходили или прямо на пляже… Словом, уехала она. И последние три дня я была одна, никого ко мне не подселяли. И Алгиса я в эти дни тоже почему-то не встречала. И вот в последний самый день пошла я после ужина, как обычно, прогуляться, и вдруг идет он мне навстречу. - О! – говорит. – Я думал, вы уехали. - Нет, это Люба уехала, а я завтра. - Вот как. Жаль. А про Любу я в курсе, - говорит и смеется. - Почему вы смеетесь? - Потому что меня сегодня опять попросили погулять. - Как? Уже? - Представьте себе. - И что же вы будете делать? – спрашиваю я, а у самой мурашки по телу бегут. - А, ничего! Как-нибудь, - и смотрит на меня пристально. Пошла я к себе и зачем-то двери на два оборота закрыла, легла, а спать не могу и все время о нем думаю. И вдруг слышу: какой-то шорох на балконе, я вскочила, дрожу, не от страха, а от… возбуждения, что ли… Вижу: тень за занавеской, я даже охнуть не успела, как он вошел в комнату и шепотом так: - Не бойся, это я. По акценту только и поняла, что это действительно он. - Надеюсь, у вас хватило ума его не прогонять? – быстро спросила золотая рыбка. - Хватило. Только на это и хватило, а в остальном было полное безумство. И такой короткой показалась эта ночь, что мы и на завтрак не пошли, и на обед, а после обеда пора было мне уезжать. И чуть я не плакала от досады на себя, на свою вечную закомплексованность. И так мне было обидно, что все случилось только в последний день, так хотелось вернуть назад эти дни, да поздно… - А он что? – опять нарушила правила игры оранжевая, за что получила от главной дамы легкий толчок в спину. - Обещал написать, и действительно, примерно через месяц после моего возвращения пришла открытка с видом Вильнюса, и несколько строк всего, какие-то общие слова, только в конце: «вспоминаю с нежностью…». Очень мне хотелось ему ответить, но… не было обратного адреса. - А еще были письма? Второй толчок в спину, почувствительней. - Нет, не было. Но я долго ту единственную ночь вспоминала. И, знаете, за всю жизнь это был единственный мой курортный роман, хотя его и романом-то нельзя назвать. Вот. А вы говорите: раз в году…
- М-да… Ну, и что мы тут должны угадывать? – не понял загорелый господин.- Вы, мне кажется, и так всё рассказали? - Почти … - Ах, значит, что-то все-таки осталось недосказанным? - краснолицый внимательно смотрел на рассказчицу. – А позвольте узнать, сколько лет назад была эта история? - Восемь. - Ага. Вы теперь замужем или по-прежнему? - По-прежнему. - Не хотите ли вы сказать, что так же, как ваша очаровательная соседка, до сих пор любите того человека и помните ту довольно… случайную связь? - Нет, теперь я люблю другого человека. Но о той, как вы выразились, случайной связи я не могу забыть, даже, если бы очень этого захотела. - О! Тут слышится какая-то загадка! – погрозил пальцем бледнолицый. - А я не буду вас мучить загадками и открою вам конец этой истории. Простите, если он покажется вам банальным. В общем… вскоре после моего возвращения из Сочи выяснилось, что я беременна. Дамы ахнули, а мужчины сказали: «Э-ге-ге…». - И вы решили родить этого ребенка? – с ужасом, а может, и с завистью спросила золотая рыбка. - Да, - просто ответила дама-морская лазурь. - Возраст у меня был уже критический – 31 год. С замужеством все не получалось, и я уже давно подумывала о том, чтобы просто родить себе ребенка. А Алгис, он был красивый, молодой и здоровый мужчина… - Ну и? - И родила. Сынок у меня, Олежка, в этом году в первый класс пойдет. Компания с восхищением смотрела на даму в лазурном. - Это ж надо, одна ночь и… Что значит судьба! – оранжевая даже прослезилась (заодно вспомнив о своих тайных послеотпускных абортах). - А папаша, конечно, не в курсе? – уточнил господин, не успевший загореть. - Нет. Я ведь даже фамилии его не знаю. - Ну, это можно было и узнать, на той же турбазе. - Что вы, зачем? - Но вы не жалели потом, что все так случилось? - Бог с вами! Олежка – это мое счастье, единственный человечек, которого я люблю, и никто, кроме него, мне не нужен. Теперь и лазурная дама разрумянилась, почувствовала жару и даже шляпку свою сняла, обнажив маленькую светлую головку. Солнце действительно припекало, и хотелось уже бросить все и спуститься к морю, но лиловая дама-распорядительница игры была неумолима: - Так нечестно. Остались вы двое. Рассказывайте быстро, и пойдем. Счет, пока в нашу пользу, 3:1. Вы еще не забыли уговор? Кто проиграет, тот… - С вами забудешь! - сказал небритый. Он слегка устал от женских историй и теперь с надеждой ожидал, что мужчины расскажут что-нибудь повеселее.
- Вас послушать, - задумчиво произнес упитанный краснолицый господин, - так все женщины только и ищут на курорте, что романтической любви. Но любой мужчина, кто хоть раз сталкивался с этим феноменом, скажет вам, что это не так, и далеко не так! Женщины на курорте встречаются разные. Лично я разделили бы их на три основные категории. - Ну-ка, ну-ка! Уже веселее! – обрадовался загорелый. - Отдыхающих с мужьями и детьми, мы в расчет не берем. Берем только тех, кто приезжает самостоятельно. Итак. Категория первая. Едут на юг в тайной надежде встретить здесь свою судьбу, то есть найти жениха, или, на худой конец, любовника для длительных отношений с возможной перспективой опять-таки замужества. Категория вторая. Дома, как правило, остался муж, разводиться с которым они не собираются, но не прочь заодно с принятием морских и солнечных ванн наставить ему парочку хорошеньких рожек. Таких, кстати, среди одиноких отдыхающих женского пола, лично по моим наблюдениям, – большинство. Категория третья. Женщины, которым не нужна ни романтическая любовь, ни развлечения, а нужны деньги. Они сюда на работу едут, бабки заколачивать. - А вы сами с какой категорией предпочитаете иметь дело? – ехидно спросила дама-баклажан. - Конечно, со второй! Меньше всего хлопот. - Ну, и как, бывали успехи? - По всякому бывало, - уклончиво ответил упитанный. – Тут ведь что важно? Вовремя распознать, к какой из трех перечисленных категорий относится данная особа, и не ошибиться. Кстати, как раз по этому поводу я и собираюсь рассказать вам совсем маленькую историю.
Рассказ обгоревшего господина
- Знавал я тут одну мадам, она еще в 80-х каждое лето приезжала в Сочи на заработки. Летом деньги зарабатывала, а зимой вела вполне добропорядочную жизнь где-то в Рязани, то ли в Казани. Когда я последний раз видел ее здесь, она была уже в возрасте, сама не котировалась, но вывозила на промысел двух своих дочек, одной лет 20, и она уже года четыре как с мамашей ездила, второй 16, и тоже уже участвовала вовсю. Система у них была такая. Мамаша снимала люкс в «Жемчужине», там же высматривала клиентов, предлагала, договаривалась о цене, а девочки шли отрабатывать. К тому времени она обеим уже по квартире купила и копила на иномарки. При этом она утверждала, что любит своих дочек и желает им хорошего будущего. И что работать они будут только до 25 лет, а потом она их выдаст замуж за иностранцев и отправит за границу. - А вы с мамашей дело имели или с дочкой? - Если я вам скажу, что с обеими, вы меня очень осудите? - Вы шутите! - Нет, правда. Просто я в тот момент совершенно не в курсе был, кем они друг другу приходятся. Я думал: они сестры, мамаша выглядела прекрасно, больше тридцати дать было невозможно, дочка же, наоборот, казалась старше своих лет. Познакомился я с ними на пляже «Жемчужины» и совершенно не предполагал, что… - А узнали уже после того как? - Ну, если вам так интересно, то – во время того как. Сначала была мама, а потом – дочка, и я ей говорю: слушай, а сколько лет твоей сестре? Она говорит: тринадцать. Ах, у вас еще одна сестра есть, младшая? Да, говорит, только она дома осталась, с бабушкой. Нет, я о старшей спрашиваю, об Элле. А Элла – это не сестра, это наша мама. У меня просто все опустилось сразу. Ну, думаю, влип. А тебе самой сколько? – спрашиваю. Она говорит: скоро семнадцать. Я ее быстренько одел и выпроводил, и все ждал потом, что за мной милиция придет, арестовывать за совращение несовершеннолетней. Но никто за мной не пришел, а с мамашей мы потом в баре встретились, она сама ко мне подошла. Вы, говорит, извините, если что не так, она только учится. И сама мне про свою жизнь все рассказала, хоть я и не просил. Больше я с ними дела не имел, но видел их здесь каждый год, сначала двоих, а потом уже и троих. Ну, а потом они как-то пропали с горизонта.
- Это всё? – уточнила дама без чалмы. - Всё. - И что вы предлагаете нам отгадать? - Право, и сам не знаю. Разве что дальнейшую судьбу этих женщин. - А вам самому она известна? - Нет. - Зачем же тогда гадать? Впрочем, я вам и так скажу, что судьба их плачевна. - Ну почему? - возразил рассказчик. - Бывает, что действительно выходят потом замуж за иностранцев, уезжают за границу и начинают там новую, благопристойную жизнь. - Где вы такое видели? В кино? За границу – да, бывает, что уезжают. В Турцию, например, тут недалеко, ночь на пароме – и вы в Стамбуле. С парома – прямо в бордель. Знаете, сколько там сейчас наших? Две другие дамы молчали, явно не желая гадать о несчастных проститутках. Решено было этот «раунд» никому не засчитывать – в виду нарушения правил игры господином рассказчиком. - Позвольте тогда мне высказать свое мнение? – попросил бледнолицый. - Валяйте, все равно проигрываем! - Я, собственно, вот что хочу сказать. История ваша сильно отдает нафталином. И семейка эта наверняка давно уже сошла с дистанции, как, впрочем, и все остальные нелегальные проститутки советских времен. - Еще бы! Они уж старухи теперь! – хмыкнул небритый. - Не в том дело. Времена нынче другие. Теперь это вполне легальный бизнес, если хотите, - целая отрасль. Откройте любую газету, вот хоть курортную, там этих объявлений – страницы: секс вдвоем, секс втроем, вчетвером, да всколькером хотите! Зайдите в ресторан – там вам ближе к ночи, после всяких фуа-гра, фрикассе и фондю такое ню покажут, пальчики оближете! Куда там Западу до наших девчонок, и когда только успели научиться! Заселитесь в гостиницу – там прямо в лифте понатыканы карточки с номерами телефонов, а нет, так сам портье сунет вам визитку: будьте любезны, можете вместе с номером-люкс снять заодно и девочку-люкс, хотите – на три дня, хотите – на неделю, сколько сможете оплатить. А все эти массажные кабинеты, сауны с интимом, ночные стриптиз-клубы… Большой бизнес! Сотни людей заняты. Кто-то же всех этих девочек (кстати, и мальчиков тоже), возит, кто-то охраняет, кто-то за диспетчеров сидит. А еще «крыша», а еще в ресторанах и гостиницах свои люди. Одиночки теперь не выживают. Выживают фирмы, и то не все. А вы тут про какую-то маму рассказываете. Да ее уже давно похоронили вместе с дочками. - Как похоронили? – ойкнула дама без шляпки. - В фигуральном смысле. Более молодые и более наглые конкуренты. А может, и не в фигуральном, такие случаи тоже бывали. Бледнолицый, ставший от собственного спича еще бледнее, перевел дух и остановился. - Господи, каких вы страстей наговорили! – прошептала враз притихшая дама в лиловом. - А вы как думали! Это здесь, в санатории, тишь да гладь, да божья благодать – минеральные клизмы, кислородные ванны и биокефир на ночь, а там (бледнолицый простер длинную руку в сторону скрытого за деревьями города), там идет по ночам своя жизнь, совсем другая. И если подумать, то все, о чем мы с вами битых два часа говорим - все эти старозаветные отношения на курорте, высокопарно называемые «романами», - это позавчерашний день. Нет никакой необходимости нагружать себя такого рода отношениями, когда существует целая индустрия сексуально-курортного обслуживания населения. Сами подумайте: ну, зачем мне ухаживать, слова какие-то говорить, силы свои душевные расходовать, да при этом еще рисковать нарваться на ответную «любовь-морковь», которая мне сто лет не нужна, и на претензии типа: «Давай поженимся». Зачем все это? Когда можно просто заплатить, получить удовольствие и – остаться свободным. - Какой вы, однако, я никак не думала… - протянула золотая рыбка, пристально разглядывая бледнолицего господина. - Да я ведь не про себя говорил, девочки мои, откуда здоровье! Так, чисто теоретически. - Я дико извиняюсь, - вмешался темнокожий. – Но и не каждому здоровому эти удовольствия по карману. Если б у меня вчера было сто долларов, но у меня и сегодня ни одного нет. Так что мы уж лучше по старинке, поухаживаем, доброе слово женщине скажем, трудно, что ли? И будет все то же самое, только бесплатно. Дамы надулись – то ли на господина с бледным лицом, развернувшего перед ними ужасающую картину современных нравов, то ли, наоборот, на смуглого, который вроде как и защитил привычный порядок вещей, однако, двусмысленной репликой, насчет «бесплатно», все испортил. - А вы рассказ рассказывать будете или ограничитесь теоретическими рассуждениями? – наехала на бледнолицего дама-распорядительница. - Да я и не знаю, ей-богу, что вам рассказать. Разве что про Лёву… - Кто это, Лёва? - Да есть у меня в Питере такой приятель, попал тут недавно в одну забавную историю. Если хотите… - Хотим! – сказали дамы.
Рассказ господина, не успевшего загореть
- Приятель мой раньше был обыкновенным чиновником, а теперь весьма успешный бизнесмен. И с некоторых пор водится за ним странная манера: исчезать. Вдруг раз! – и исчезнет, и никто не знает, где он и когда опять объявится – ни жена, ни друзья, никто. А он в это время где-нибудь на Мальдивских островах загорает. Позагорает дня три-четыре, на яхте с девицами прошвырнется по океану, в казино деньги спустит и – домой, в холод, в дождь, словом, в Питер. Это у него называется провести «уик-энд». А так, чтобы в настоящий отпуск, с семьей – этого он не любит. Он вообще долго на одном месте не может находиться, все время ему надо перемещаться, ехать куда-то, лететь, плыть… Я думаю, это от того, что первую половину жизни он сиднем за канцелярским столом просидел, и вот теперь наверстывает. А в последнее время пристрастился он почему-то к Сочи. Говорит, что все мировые курорты уже видел, и они ему поднадоели. Пора, говорит, начинать отечественные поддерживать своим присутствием. То ли шутит, то ли заодно присматривается, куда тут деньги можно вложить, он человек вообще-то цепкий. Сочи, говорит, – это, во-первых, ближе, во-вторых, не хуже, а что касается девочек, так они здесь даже лучше. Тут надо вам пояснить, что он как мужчина мало привлекателен – маленький, щупленький, некрасивый, нос у него кривой, к тому же. Он успехом у женщин никогда в жизни не пользовался. Жена такая же – неказистая, вечно дома сидит, он с нею никуда не ездит и даже не выходит, по-моему, стыдится ее. А когда он наезжает в Сочи, то снимает апартамент в лучшей гостинице – «Рэдиссон-Лазурная» - и сразу пускается в загул, ночь напролет гуляет, две, три. Потом полдня отсыпается и – назад. И обязательно ему нужно, чтобы во время этих загулов рядом с ним находились молоденькие, красивые девочки, ноги от ушей, а сам он им едва до ушей и достает. При этом ему даже не обязательно, чтобы они с ним спали, ему достаточно, что он сидит ночью в ресторане в их окружении, или плавает с ними в бассейне, или разъезжает по городу в лимузине (там они на прокат). Он себя чувствует этаким султаном. Его там все знают, и когда он приезжает, девочки уже в очереди стоят, чтобы к нему попасть, потому что денег он не считает, раздает налево-направо, и все зелеными, разумеется. И вот с этим Лёвой вышло такое приключение. Он, видите ли, решил как-нибудь необычно встретить старый Новый год. И прямо из Питера заказал номер в горном отеле, есть тут такой в Красной Поляне, «Пик-отель» называется. Сам я там не был, но Лёва рассказывал, что подниматься надо аж на 600 метров над уровнем моря, притом узкой, извилистой дорогой вдоль скал – уже экзотика, женщины, кто первый раз, просто визжат от страха. Сам отель стоит как бы в чаше, вокруг – горы в снегу, одним словом – сказка! И вот он отправился туда с двумя девицами сочинскими, снял в «Пик-отеле» не просто люкс, а так называемую «Казанова-рум», понимаете, да? - Нет. - Ну, это такой номер, специально оборудованный для влюбленных, или, как они там говорят, «для романтических парочек». - Господи, это что еще за оборудование такое? – выкатила глаза лиловая дама. - Не пугайтесь, мадам, ничего особенного, просто джакузи стоит прямо в комнате. Можно из постели в джакузи нырнуть, и наоборот. Итак, поселился он со своими девицами, и в первый день все шло по плану: покатались они на снегоходе, потом на лошадках, потом по канатной дороге поднялись в горы на высоту 1,5 тысячи метров, Лёва говорит, вид оттуда – швейцарские Альпы отдыхают! Вниз на параплане хотели спуститься… - А что это – параплан? - Вроде парашюта, прицепят вас и пустят с горы, вы и парите себе над всей этой красотой, пока не приземлитесь внизу, на склоне. - Страх какой… - А люди большие деньги платят, чтобы этот страх испытать, адреналинчику в кровь добавить. Но девицы Лёвины тоже забоялись, и он не рискнул, да и замерзли. Спустились, как поднялись, - на канатке. А в «Пик-отеле» – тепло, уютно, камин трещит, а над камином головы оленей, туров развешены… Они сразу – в турецкую баню, на камнях погреться, после – в бассейн, он там целый холл внизу занимает – плещешься, Лёва говорит, а вокруг – через стеклянные стены – горы в снегу. Ну, а ночью в ресторане стол накрыт, свечи, елка живая … - Они одни там были, что ли? - Почему одни? В это время там много таких, романтических парочек, как эта… троечка. В общем, встретили они старый Новый год, дичи поели… - А какой, не говорил? – с уважением к Лёве и к дичи поинтересовался худой, смуглый господин и даже слюну сглотнул (близилось время ужина). - Говорил: медвежатина, оленина… - О-о!.. - Под утро поднялись они в свою «Казанова-рум», Лёва как рухнул на широченную эту кровать, так и вырубился. Не до секса ему, конечно, тем более – втроем. А ну-ка, столько удовольствий сразу! Ну, вот. А утром ждала его большая неожиданность. Попробуйте угадать, какая.
Никому ничего не хотелось угадывать, все смотрели в ту сторону, где темнели хребты гор, и сокрушенно вздыхали. - Я однажды канаткой на Эльбрус поднимался, – похвастался обгорелый. – Тоже ничего. - А я однажды джакузи пробовала – щекотно! - призналась рыженькая. - Медвежатина, она немного жестковатая… - с видом знатока сообщил загорелый. И только дама, по-прежнему похожая на баклажан, сосредоточенно морщила лоб: - Что же там могло случиться? Неужели девицы его обчистили? Клофелину подсыпали и бумажничек – того… По телевизору недавно показывали, как они это делают. - Мадам! Это неинтеллигентно! И потом рассудите: он же их с собой привез, девицы – знакомые, проверенные, не какие-нибудь профурсетки уличные. - А может, они от него к другим сбежали? – придумала рыженькая. - Он уснул, а они – шмыг! Вы же сами сказали, что он неказистый с виду. Да еще пришел – и сразу спать завалился. Тоже мне Казанова! - Да это пусть бы! Он их не очень-то и держал. Но, как я вам уже докладывал, это место, «Пик-отель», высоко в горах, и туда, если уж заезжают, то парами. Каждый со своим самоваром. - Сдаюсь, - сразу предупредила лазурная и снова спряталась под шляпку. - Ну, тогда слушайте. Конец истории действительно неожиданный. За ночь выпал такой снег, что дорога вниз, в Сочи, оказалась закрыта, и надолго. Здесь это бывает. Стоит только упасть большому снегу, как в горах тут же рушатся опоры электропередач, и весь город в одночасье остается без света, без воды и без связи с миром. - Вот тебе и Сочи! - Южный город, мадам! Для зимней стихии совершенно не приспособлен. А тут - глобальные катаклизмы! Так вот, нечто подобное случилось и в тот раз. И пришлось бедному Лёве с двумя девицами, которые уже на второй день ему обрыдли, куковать в этой снежной ловушке и ждать, пока снег перестанет идти, и дорогу расчистят. Спать с ними он уже не мог, отдал им эту кроватищу, а сам прямо в джакузи устроился. Кормить их там, конечно, кормили, но уже сильно экономили, подвоза-то нет. Хлеб, например, кончился на третий день. Правда, спиртного было – завались. Лёва пил и злился, что приходится важные деловые встречи, назначенные на эти дни в Питере, пропускать, мало того, одна крупная, давно готовившаяся сделка оказалась теперь под вопросом, никто ведь не знал, где Лёва пропадает. Связи-то нет, ни по мобильнику, никак. С девицами говорить было совершенно не о чем, как известно, чем ноги длиннее, тем ум короче. Одним словом, тоска и скука смертная. - И долго они там просидели? - Да всего неделю, но ему показалось – вечность. - А я бы с удовольствием в таких условиях, хоть две недели! – мечтательно заметил худой проголодавшийся господин. - Кому как. А Лёва говорит, был даже момент, когда он подумал: «Лучше бы здесь сейчас Татьяна моя с детворой оказались, хоть в снежки бы с ними поиграл…». Он даже решил про себя, что в следующий раз обязательно привезет сюда семью. - И привез? - Да нет, на следующий Новый год он, кажется, в Эмираты подался с какой-то девицей. - История так себе, - сказала лиловая дама. – Но очко вы выиграли, окончательный счет 3:2 в нашу пользу, игра окончена, господа! Надеюсь, вы помните уговор?
Солнце спустилось к морю. Отдыхающие потянулись с пляжа в обратном направлении – на ужин. Живописная компания в ротонде тоже поднялась. - Господа проигравшие приглашают дам-победительниц на ужин! – бодро объявил упитанный господин. - В столовую? На чай с запеканкой? – привычно съехидничала лиловая. - Не угадали! В этом городе есть места куда более злачные, чем наша столовая, и сегодня мы славно отдохнем там от рутины санаторной жизни. Все за мной! И упитанный, краснощекий господин резво выскочил из ротонды на аллею. За ним торопливо потянулись остальные. - Только, чур, без дальнейших претензий! – кокетливо напомнила золотая рыбка. - Там видно будет! – пообещал бледнолицый и, подхватив под локоток даму-морскую лазурь, повлек ее в глубь начинающей темнеть аллеи.
|
|